Эмоциональная
система мотивации
Формирование
новых потребностей
Итак, мы определили, что целью жизни животного является исполнение инстинктов. Как же это происходит? Заметьте, что хотя я говорил до сих пор о животных, на самом деле вышеприведённые рассуждения применимы ко всем живым существам – и растения, и даже вирусы точно так же нуждаются в энергии, самосохранении и размножении для того, чтобы иметь возможность продолжить свой род. Однако то, каким образом они добиваются выполнения инстинктов, проводит резкую грань между царствами растений и животных.
Растения получают энергию непосредственно от Солнца и проводят всю свою жизнь на одном месте. У них существует некоторые реакции на внешние события, такие как тропизмы, сезонные и суточные реакции – цветение, сброс листвы, закрытие цветков на ночь, но всё это тянет только на зачатки психики, ибо основа растительной жизни – это всё же неподвижность и гарантированный приток энергии Солнца.
В отличие от растений, животные по самой своей сути – хищники. Они неспособны использовать солнечную энергию напрямую, они могут получать энергию только находя и поедая растения (или других животных). И вот то, что они должны активно искать свои источники энергии, и меняет всё дело! Животные – существа активные, они собирают информацию об окружающей среде и на её основе строят своё поведение. Даже простейшие одноклеточные животные умеют плыть к источникам тепла и пищи и уплывать от вредных раздражителей. У многоклеточных животных появляются специализированные клетки, собирающие информацию о внешних раздражителях, и управляющие двигательной активностью животного. Чем выше по лестнице эволюции поднимаются животные, тем сложнее становится взаимосвязь между раздражителями и реакцией на них, появляется необходимость в сложной обработки информации из многих источников (органов зрения, осязания, обоняния, слуха и т.д.) с комбинированием информации из разных источников, запоминании её, согласованном и протяжённом во времени управлении различными органами при выполнении развёрнутых инстинктивных программ. Одним словом, требуется устройство переработки информации, своеобразный биокомпьютер. И такой биокомпьютер появляется – это нервные клетки, встающие на пути от клеток, воспринимающих раздражения, к клеткам, управляющим движениями животного. По мере эволюции эта прослойка всё разрастается и разрастается, превращаясь в отдельный орган – центральную нервную систему. Уже у дождевых червей появляются ганглии – скопления нервных клеток, воспринимающих информацию от органов чувств, перерабатывающих её, и управляющих координацией двигательной активности червя. Например, когда червь ползёт, нервная система согласованно управляет сокращением и расслаблением его мускулов, а решение о том, куда ползти, принимается на основе анализа окружающей среды. И всем этим управляет нервная система. Она, как самый настоящий компьютер, имеет дело только с переработкой информации – получая её в виде электрических импульсов от органов чувств (зрения, слуха и т.д.) и выдавая те же электрические импульсы для управления сокращением мускулов.
Итак, ЦНС является биокомпьютером, воспринимающим информацию из внешней среды, перерабатывающим её и управляющим двигательной активностью животного. ЦНС возникает в процессе эволюции способов добычи пищи и исполнения других инстинктов, и цель её работы – управление всей жизнедеятельностью животного ради наилучшего удовлетворения этих самых инстинктов. Так же, как и у обычного компьютера, у неё есть физическая составляющая – нервные клетки, и абстрактная составляющая – программа, алгоритм обработки информации. Вот этот алгоритм обработки информации и есть предмет изучения психологии, а физическое устройство нервной системы – предмет изучения нейрофизиологии. Так, если мы рассмотрим того же дождевого червя, то биопсихолога заинтересует, в ответ на какое раздражение и в какую сторону он примет решение ползти, а физиолога – какими электрическими и химическими сигналами передаётся информация от органов чувств в нервную систему, внутри нервной системы и из неё наружу.
Хотя это и имеет меньшее значение, но ЦНС воспринимает информацию также и от внутренних органов и управляет их работой. Так например, мозг управляет сердцебиением, и в моменты опасности ускоряет работу сердца. Желудок и мочевой пузырь тоже посылают мозгу свои сигналы J. (Для тех, кто не в курсе: мозг – это форма организации ЦНС у позвоночных – скопление нервных клеток, находящихся в голове. У беспозвоночных же ЦНС имеет форму нескольких скоплений нервных клеток, расположенных вдоль всего тела, и называются эти скопления ганглиями.)
Подытожим всё изложенное: ЦНС – это биокомпьютер, управляющий всей жизнедеятельностью животного, а психика – алгоритм (программа) работы этого компьютера. Цель работы психики – как можно лучшее удовлетворение инстинктов в условиях той среды, к существованию в которой приспособлено животное (его экониши). Эта цель достигается путём восприятия информации от рецепторов, анализа и сохранения этой информации, и выработки на её основе наилучшего поведения для сложившейся ситуации.
Выбор наилучшего поведения в сложившейся ситуации требует существования в психике некоей модели окружающего мира. В самом деле, для того, чтобы решить, стоит ли кушать то или иное растение, преследовать или избегать то или иное животное, нужно обладать некими представлениями об окружающем мире. По тому, как представлена эта модель окружающего мира в психике животного, их можно разделить на три большие группы:
1) беспозвоночные не имеют модели мира в явном виде. Их психика основана на сочетаниях “стимул->реакция”. Хотя такое устройство психики приводит к возможности очень точно приспособиться на уровне генотипа к жёстко заданным условиям существования, они проигрывают при быстрой смене этих условий и в «нестандартных» ситуациях
2) холоднокровные позвоночные имеют жёстко заданную модель мира. Они стремятся к удовлетворению потребностей, обусловленных инстинктами, и могут гибко выбирать способы достижения этого.
3) теплокровные животные имеют создаваемую после рождения модель мира. Это позволяет им подстраиваться к особенностям конкретной среды обитания и к условиям существования конкретного животного. Побочный эффект этого – возможность дрессировки животных и социализации людей.
Определение наилучшего поведения в некоей ситуации в свою очередь требует наличия в психике некоторых представлений об окружающем мире – к чему следует стремиться, а чего избегать, как достичь того или иного результата и т.д. Эти представления называются моделью окружающего мира. То, какую информацию должна содержать модель мира конкретного животного, зависит от занимаемой им экологической ниши и конкретных условий его существования. Скажем, животному, живущему на крайнем Севере, вряд ли необходима информация о том, что лев – опасный хищник, а пески несъедобны. Поскольку модель мира животного содержит только информацию о выживании в условиях его экологической ниши, то попав в другие условия, оно скорей всего просто погибнет.
То же самое произойдёт и при постепенном изменении природы – если генотип вида, рассчитанный на прежние условия существования, не будет корректироваться в соответствии с изменением условий жизни, то численность этого вида будет сокращаться. С другой стороны, чем более тонко подстроена модель мира под конкретную сложившуюся эконишу, тем более успешным будет этот вид. Как видите, естественный отбор предъявляет противоречивые требования к представлению в психике модели мира и разные классы животных решают эту проблему по-разному. По тому, как представлена информация о внешнем мире в психике животного, их можно разделить на три большие группы.
К первой группе относятся все беспозвоночные животные. В их психике нет явно представленной модели мира, вместо этого она построена по принципу “стимул->реакция”: определённые сочетания обстоятельств во внешнем мире вызывают выполнение определённых программ поведения, запрограммированных генетически. Например, уже простейшие способны плыть к свету и источникам пищи, и от вредных химических веществ. По мере совершенствования животных росла и сложность их психики – увеличивалась сложность условий, которые могли выступить в качестве стимула, и сложность программ, выполняемых при распознавании этого стимула в сложившейся ситуации. Наибольшего развития этот тип психики достиг у общественных насекомых с их сложнейшими инстинктивными программами. Благодаря сложности и целесообразности этих программ в своё время даже возникли предположения об их разумности. Однако затем выяснилось, что
............................................................................................................................................................
Если бы мы спросили первобытных людей «логичны ли их эмоции?” – вероятно, они бы даже не поняли вопроса J. Первобытные люди и не знали никакой иной логики. Однако к античности, в связи с развитие общества, появился новый способ мышления – рациональный. И вот тогда-то возникли представления о нелогичности, непредсказуемости наших эмоций. Фактически, эти представления отражали только тот факт, что логика эмоций не совпадала с новой логикой, разработанной в рамках рационального мышления. И далее, по мере развития рационального взгляда на мир, уверенность науки в «бессмысленности» наших эмоций и чувств только возрастала. Первым, кто опроверг эти ошибочные представления, был Фрейд, открывший мир подсознания, инстинктов, психической энергии и принцип удовольствия. В последние десятилетия гипотезы, объясняющие эмоции, чувства и эмоциональную систему мотивации, появляются достаточно часто – в основном, насколько я знаю, на базе бихевиоризма.
Рассматриваемая здесь теория эмоциональной мотивации основана на идеях из теории эволюции, бихевиоризма, психоанализа, этологии и кибернетики. При этом эмоционально-волевая сфера психики описывается мною как кибернетическая система, целью деятельности которой является наилучшее удовлетворение биологических, инстинктивных потребностей человека или животного. У животных эмоционально-волевая сфера – это вся психика целиком, в человеческой же психике эта животная часть действует на уровне подсознания, и я так и буду её здесь называть для того, чтобы подчеркнуть отличие её «образа мыслей» от образа мыслей нашего сознания – социальной части психики, опирающейся на рациональную логику вместо эмоций.
У каждого человека есть свои желания, устремления, то что он хотел бы получать от жизни. Мы назовём всё это обобщённо – ПОТРЕБНОСТИ. Часть из них носит предопределённый, заданный от рождения характер – это биологические потребности, запрограммированные генетически – потребность в пище, комфорте, сексе, общении и т.д. Остальные потребности создаются в ходе жизни человека под влиянием внешней среды. Среди этих потребностей выделяется важная часть – потребности, более-менее одинаковые у всех членов одного социума. Эти потребности нужны обществу для решения своих задач и они целенаправленно воспитываются в детстве в каждом ребёнке, да и после поддерживаются всей силой государственной пропаганды. У нас, например, это стремление к богатству, стремление стать известным, патриотизм и многое-многое другое. Другие потребности возникают более случайно – кому-то может нравиться виски, кто-то любит возиться с автомобилями, кто-то – изобретать психологические теории ;) .
Среди этих потребностей есть более важные и менее важные для конкретного человека. Сила биологических потребностей зависит от генов, природа как бы постоянно ставит эксперименты – «если эту потребность немного усилить, а эту немного ослабить, увеличится ли выживаемость потомства?». Сила приобретённых потребностей, в том числе и социально-обусловленных, зависит от условий их возникновения; хорошо известно, что у детей, которым «не повезло» с воспитанием, высшие социальные потребности слабее. Более того, в ходе человеческой жизни сила потребностей может меняться – что-то становится менее важным, что-то наоборот приобретает большее значение. Степень важности потребности (для конкретного человека в конкретный момент времени) мы назовём её ЗНАЧИМОСТЬЮ.
Кроме значимости, наше подсознание чувствует для каждой потребности её уровень УДОВЛЕТВОРЁННОСТИ. Его можно измерить в процентах – от полной удовлетворённости до полной неудовлетворённости этой конкретной потребности. Когда уровень удовлетворённости некоей потребности вырастает, мы испытываем ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ – радость, счастье, удовлетворение. Когда он падает, это вызывает ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ – страх, горе, разочарование. Это относится и к животным – когда вы угощаете собаку мясным деликатесом, гладите кошку, играете с котёнком – они получают точно такое же удовольствие, как и вы сами, получая премию или принимая комплимент. Сила испытываемой эмоции зависит от значимости потребности и от «перепада давлений» между старым и новым уровнем её удовлетворённости. Когда одновременно меняется уровень удовлетворённости нескольких потребностей, мы испытываем несколько эмоций вместе; если это движение разнонаправлено, человек может испытать, например, радость, смешанную с грустью (скажем, оттого, что дочь выходит замуж и покидает отчий дом).
Если умножить значимость каждой потребности на её удовлетворённость (назовём этот показатель ОЦЕНКОЙ уровня удовлетворённости каждой потребности) и сложить все эти оценки, то мы получим ИНТЕГРАЛЬНУЮ ОЦЕНКУ уровня удовлетворённости человека/животного на определённый момент времени. Это интегральный индикатор того, насколько «OK» чувствует себя человек, показатель его НАСТРОЕНИЯ. Повышение этой оценки означает для человека, что его жизнь улучшается, и наоборот. Если эта оценка значительно выше некоторого уровня, которое он считает нормой, то человек будет счастлив, если значительно ниже – то несчастен. Существует даже такая формулировка «счастье – это удовлетворение всех потребностей». Впрочем, она верна только в первом приближении и дальше мы увидим, почему окончательно удовлетворить ВСЕ потребности человека принципиально невозможно.
Задача работы всей психики – добиваться максимально возможного значения интегральной оценки состояния (ИОС). Эта достигается двумя механизмами – во-первых, выбором соответствующего поведения (т.е. наших действий во внешнем по отношению к психике мире), во-вторых, соответствующей организацией внутрипсихической деятельности.
Процесс выбора поведения – сам по себе сложная тема. Во-первых, он протекает постоянно, с учётом изменяющихся внешних обстоятельств, во-вторых, существует иерархия принятия решений от самых глобальных до сиюсекундных.
Мы рассмотрим только самую упрощённую модель – выбор одной из нескольких возможных альтернатив. Как он происходит? Так, чтобы выбранное поведение привело к достижению как можно большей ИОС. При этом, разумеется, психика не способна точно предсказать будущее, но она делает всё возможное для этого J.
Для решения этой задачи психика пытается предсказать как повлияет на ИОС реализация каждого рассматриваемого варианта действий. В свою очередь для определения результативности конкретного варианта поведения психика рассматривает все ситуации в прошлом, АНАЛОГИЧНЫЕ ныне сложившейся, в которых были предприняты действия, АНАЛОГИЧНЫЕ рассматриваемому (я не зря выделил два слова «аналогичный» – они будут разъяснены далее). Поскольку это события из нашего прошлого – мы уже знаем, как тогда развивались события и благодаря этому можем оценить, к каким ИЗМЕНЕНИЯМ в ИОС и отдельных оценках (удовлетворения потребностей) это привело. Если мы рассмотрим все эти ситуации, то у нас получится некая статистическая выборка, в которой мы можем найти СРЕДНЕЕ ИЗМЕНЕНИЕ ИОС и ДИСПЕРСИЮ ИЗМЕНЕНИЙ. Таким образом, мы используем свой опыт для оценки-предсказания того, как в данной ситуации выбор данного поведения повлияет на ИОС (кстати, обратите внимание, какую нагрузку на подсистему памяти и вычислительную подсистему психики возлагает эта простая и ежесекундно повторяемая операция J).
Как нетрудно догадаться, мы выбираем именно то поведение, которое предположительно приведёт к наибольшему увеличению ИОС. Как говорят в НЛП – «человек всегда выбирает наилучшую из известных ему альтернатив». При этом, если вы ещё не обратили внимание – нас интересует не абсолютное значение ИОС, сопутствовавшее в прошлом подобному поведению, а конкретное влияние этого поведения на изменение ИОС, его так сказать личный вклад в результат. За неимением лучших способов предсказания будущего предполагается, что и на этот раз аналогичное поведение приведёт к такому же изменению ИОС.
Если среднее изменение ИОС используется для выбора предпочтительного поведения, то дисперсия этих изменений ИОС позволяет оценить психике – насколько стабильны результаты выбранного поведения. Если дисперсия невелика – это означает, что ждать чего-то, способного серьёзно повлиять на удовлетворение наших потребностей, не стоит. И поэтому выбранное поведение реализуется на автомате, с минимальным использованием возможностей психики. Так, например, мы повторяем изо дня в день своё передвижение в общественном транспорте или механически потребляем повседневную пищу.
Большая же дисперсия означает, что выбранное поведение приводило нас в прошлом к существенно различающимся результатам. И возможно, результаты эти зависят от наших собственных действий, от каких-то тонкостей нашего поведения. Поэтому психика принимает меры к тому, чтобы добиться наилучшего возможного результата. С этой целью она подключает другие подсистемы психики – наши творческие и мыслительные способности. Как видите, благодаря такому «разделению обязанностей» значительная часть нашего поведения определяется интуитивно-автоматически, усилиями сравнительно простой подсистемы эмоциональной мотивации, и лишь в более важных случаях требуется подключение более сложных подсистем.
При этом, чем больше величина дисперсии, тем больше разница между лучшими и худшими результатами, к которым это поведение приводило нас в прошлом, и значит больше выигрыш, который можно получить, задействовав ресурсы психики для достижения наилучшего результата. Поэтому чем больше величина дисперсии, тем более важным становится выбор наилучшего поведения и тем больше ресурсов психики задействуется для этого. На уровне наших ощущений это чувствуется как волнение, напряжение, интенсивность которого зависит от важности происходящих событий: экзамен, первое свидание, горнолыжный спуск – всё это примеры ситуаций, где человек серьёзно волнуется и мобилизует все свои силы для достижения успеха.
При этом, если для выбора поведения используется ИНТЕГРАЛЬНАЯ оценка ситуации (поскольку из всех вариантов поведения нужно выбрать один-единственный), то волнение скорее связано с неопределённостью в предсказываемом уровне удовлетворения ОТДЕЛЬНЫХ потребностей. Так, например, человек волнуется, если ему предстоит выбор между двумя взаимоисключающими альтернативами, которые одинаково хороши (или одинаково плохи). Это волнение вызвано попыткой психики найти такое поведение, которое позволит удовлетворить и ту, и другую потребность.
При наличии нескольких источников беспокойства ресурсы психики распределяются между ними пропорционально степени их важности. При этом уровень волнения, величина выигрыша, который можно получить от удачного решения той или иной задачи, становится своеобразной валютой психики, дающей возможность «купить» часть её ресурсов, направить их на процесс решения.
Если психика перегружена решением важных задач, то она находится в состоянии стресса. Постоянный стресс приводит к тому, что психика не успевает разгрузиться, отдохнуть, восстановить свою работоспособность.
С другой стороны, если психика недогружена, то человек испытывает скуку. Постоянная недогрузка также считается недостатком, поскольку это означает, что человек недоиспользует свои способности для того, чтобы получить от жизни максимум (ИОС). Поэтому наряду с потребностями, диктуемыми непосредственно условиями естественного отбора, существует также и потребность в загрузке психики решением творческих задач, а точнее – именно в отсутствии скуки. Таким образом, стремление человека к интересной, эмоционально насыщенной жизни является проявлением этой потребности в загрузке психики.
При этом распределение ресурсов психики между требующими решения задачами не является каким-то одномоментным актом, связанным только с текущей ситуацией. Наоборот – однажды поставленные задачи способны автономно крутиться в подсознании, отвлекая на себя ресурсы психики (так бывает, когда человека что-то беспокоит и мешает ему сосредоточиться на текущих делах). Более того, энергия, направленная на решение одной задачи, может «перелиться» в решение другой задачи или задач, если это позволит решить исходную задачу.
Более того, поскольку есть задачи, которые надо решать регулярно (потребность в еде, сексе, общении), или время решения которых – вся жизнь (выйти замуж, разбогатеть), то в психике есть постоянные источники энергии мотивации. Они питают своей энергией другие задачи, которые были сочтены их способами решения, те – другие задачи и так далее вплоть до конкретных действий. Скажем, оголодав, леопард выходит на охоту, таится в засаде, преследует добычу, наконец убивает её и насыщается – только в этот момент происходит непосредственное удовлетворение животного инстинкта. Все же промежуточные действия вызваны последовательным перенаправлением энергии потребности в еде в решение всё более и более отдалённых от непосредственного насыщения задач. При этом эта цепочка перенаправления энергии создаётся в обратном порядке в детстве – сначала маленький леопард привыкает, что поедание мяса приводит к насыщению, затем под руководством матери выходит на охоту и наконец приучается всё делать сам.
Та часть нашей психики, которая позволяет найти ситуации и поведение, АНАЛОГИЧНЫЕ заданным, называется МОДЕЛЬЮ МИРА. Задача этой модели – давать как можно более точные предсказания результатов нашего поведения, тем самым уменьшая нагрузку на творческую часть психики и гарантируя успех. Поясню последний аргумент – если крыса стоит перед развилкой в лабиринте и не знает, куда идти, то она может применить свои творческие способности и если это окажется удачным, она получит наилучший возможный результат. Однако если крыса точно знает, что пойдя налево, она получит сахар, а направо – ничего, то она может с гарантией выбрать наилучший вариант поведения и получить от жизни максимум J.
Таким образом, неточность предсказания – это повод усовершенствовать модель мира, научиться предсказывать события более точно (точнее, нас интересуют не события во всех деталях, а только как скажется выбор того или иного поведения на изменении ИОС). Поэтому высокая дисперсия предсказания мотивирует человека не только на решение задачи, но и на ОБУЧЕНИЕ, улучшение модели мира так, чтобы предсказания в подобных ситуациях стали более точными.
При этом модель мира улучшается очень просто – если мы имеем высокий уровень дисперсии, то это значит, что мы объединяем вместе ситуации/поведение, дающие существенно различные результаты. И психика пытается разделить эту группу на отдельные подгруппы, дающие более определённые предсказания! С этой целью в ситуациях и поведении ищется классифицирующий КРИТЕРИЙ, максимально коррелирующий с получаемым результатом. Если такой критерий удастся найти, то общая статвыборка с высокой дисперсией распадётся на несколько отдельных с более определённым результатом. Соответственно, при оценке последствий поведения в расчёт начнёт приниматься и этот критерий, что и позволит давать более определённые предсказания!
Таким образом, модель мира растёт не вширь, а вглубь – за счёт всё большего и большего уточнения критериев оценки ситуации/поведения, что позволяет всё точнее предсказывать исход этих ситуаций. Это в свою очередь диктует и модель обучения сложным навыкам – сначала нужно создать достаточно бедную среду, в которой легко будет найти критерии различения, а затем постепенно добавлять всё новые и новые критерии по мере выучивания обучаемым предыдущих. К примеру, в книге «Не рычите на собаку!» описано, как научить животное делать сложный трюк – сначала надо поощрять его за выполнение отдельного простого элемента этого трюка, а затем всё более и более детализировать критерии своего поощрения.
Теперь представьте себе модель мира в целом. Поскольку её расширение происходит исключительно путём расщепления «монолитных» описаний ситуаций на отдельные подситуации в соответствии с выявляемыми критериями, то модель мира в целом представляет из себя «дерево решений». Теперь я могу объяснить, каким образом происходит вышеупомянутый поиск АНАЛОГИЧНОГО поведения в АНАЛОГИЧНЫХ СИТУАЦИЯХ. Поиск стартует от корневой вершины «дерева решений» и далее направляется критериями классификации ситуации вплоть до самой нижней вершины, являющейся на данный момент монолитом (т.е. не имеющей разветвлений). Затем отбираются ситуации в прошлом, имеющие тот же набор классифицирующих критериев, и по ним проводится статобработка. Если дисперсия оказалась слишком велика, то значит эта последняя, не имеющая разветвлений вершина нуждается в том, чтобы быть расщёплённой на несколько отдельных, более определённых ситуаций.
При этом помимо высокой дисперсии предсказания, возможна ещё одна ситуация, которая требует уточнения модели мира – когда результат выбранного поведения не соответствует предсказанному. Образно говоря: протянул руку – а получил пощёчину.
Чем выше уровень неопределённости или ошибочности предсказания, тем больше наше желание разобраться, понять причины происходящего. При этом подсознание, не обладая научными методами анализа (разумеется J), использует свои критерии для выбора наиболее вероятных причин происходящего (т.е. критериев классификации ситуации). А именно – наиболее вероятными считаются критерии, производящие наибольшее впечатление на нашу психику, в частности наиболее заметные ощущения: визуальные, аудиальные и прочие сигналы. Таким образом ставятся «якоря» – на пике ощущений производится специфичное воздействие на человека. Психика настоятельно стремится найти источник сильных ощущений, найти критерий, отличающий эту ситуацию от всех прочих, когда таких сильных переживаний не было. Вот и находит J.
Другой интересный пример – бихевиористское обучение с подкреплением и режимы подкрепления. Когда, скажем, дельфину дают рыбку за то, что он случайно выполнил нужный трюк, его ожидания относительно развития тренировочной ситуации становятся неопределёнными – то ли он получит ещё рыбку, то ли нет. Он старается разгадать эту неопределённость, старается найти действия, которые позволят ему получать подкрепление. Таким образом, он оказывается более замотивирован на творческие действия, что выражается в повышении его физической активности, экспериментировании, попытках сделать именно то, что будет подкреплено. С другой стороны, его психика напряжённо ищет критерии, отличающие подкрепляемые действия от неподкрепляемых, и наконец находит их – нужно выпрыгнуть из воды.
И он начинает выпрыгивать снова и снова, каждый раз получая подкрепление. Это процесс «верификации» сделанного предположения, и если оно оказывается верным – происходит закрепление выделенного критерия оценки ситуации в модели мира. Психика обнаружила вариант поведения, позволяющий гарантированно получить еду в заданной ситуации. Если теперь перестать подкреплять едой это его поведение, то оно со временем угаснет – психика убедится, что этот критерий перестал действовать. Если же продолжать давать подкрепления, то поведение угаснет, когда дельфин насытится и угаснет его интерес к обучению (подробней об этом позже). Если же начать в этот момент выборочно подкреплять часть прыжков (например, наиболее высокие или прыжки с кувырком), то в предпочтительном варианте поведения в данной ситуации (прыжках) опять появятся два разных исхода – подкрепления то есть, то их нет. И снова дельфин будет стремиться научиться получать подкрепления с гарантией, и снова он постарается найти критерий, отличающий «правильные» прыжки от «неправильных».
Однако что им движет? Голод? Не совсем – скорее жажда. Жажда знаний J.
Для того, чтобы понять это удивительнейшее свойство человеческой и животной психики, давайте рассмотрим силу мотивации на прыжок в том случае, когда дельфин знает, что гарантированно получит за это рыбку и в том случае, когда он только ищет критерии, отличающие хорошие прыжки от плохих и следовательно, гарантий у него нет. В каком случае мотивация будет больше? На первый взгляд – в первом. Однако это оказывается не так. Если в первом случае дельфин от прыжка получит выигрыш в одну рыбку, то во втором случае им движет жажда разобраться в критериях подкрепления, и если он это сделает – он найдёт способ «гарантированно» получать подкрепление во всех будущих повторениях этой ситуации, можно сказать – он найдёт источник еды! И поэтому мотивация на обучение куда выше, чем одна-единственная рыбка, это скорее все те рыбки, которые подсознание рассчитывает в будущем заработать, подобрав ключ к успеху в этой ситуации! Ситуация похоже на выплату премии за рацпредложение – эта премия учитывает не столько экономию, полученную непосредственно рационализатором, сколько потенциальную экономию, которая будет получена от внедрения его рацпредложения в масштабах отрасли.
Вот так и получается, что дельфин больше замотивирован, пока он не знает критериев подкрепления, и когда он только-только открыл их, но ещё не успел в них убедиться. В эти моменты им движет мотивация на обучение, которая гораздо выше мотивации на собственно еду! После того, как дельфин уверился в критериях подкрепления, им будет двигать только интерес к самой еде, и мотивация тем самым существенно упадёт. В этот момент, если вы не хотите, чтоб дельфин утратил интерес к прыжкам, надо переключиться на более сложный критерий подкрепления, дабы снова активизировать его мотивацию на обучение!
Однако при этом – заметьте – мотивация на обучение не берётся из ниоткуда. Она равна получаемому выигрышу, помноженному на энное кол-во случаев, когда его рассчитывают получить. Если дельфин не будет получать никаких подкреплений вообще, то и мотивации на обучение у него не будет! Таким образом, мы учимся не чему попало, а только тому, что позволяет нам удовлетворять уже существующие потребности.
К сожалению, существующая система обучения в школе, не говоря уж об институте, игнорирует это правило, предоставляя детям информацию для изучения, но ничего не делая, чтобы заинтересовать их, замотивировать на обучение. Разумеется, в этом случае им приходится учиться «через силу», опираясь только на силу воли, на сознательно принятые решения, и не используя естественной мотивации на обучение, превращающей её в волнующий и увлекательный процесс!!! Правда, престижность высоких оценок, похвалы со стороны учителей и поощрения со стороны родителей отчасти восполняют этот дефицит естественной мотивации, однако это всё же мотивация на достижение, а не на обучение, которая, как вы уже знаете, куда слабее. И лишь немногие учителя умеют поощрять непосредственно обучающий процесс, придавая ему игровую форму, имитирующую решение реально значимых для психики задач, поощряя правильные ответы и попытки догадаться, как это делают цирковые тренеры животных – вот уж кому-кому, а им никуда от законов биологического обучения не деться и они вынуждены блестяще владеть методами мотивации обучения. Мне вспоминается фильм «Доживём до понедельника», где ставится вопрос о том, нужны ли школе учителя, не любимые детьми, не умеющие их увлечь учебным процессом и ставящие только на принуждение. Смешно сказать, но в цирке такой вопрос даже не возник бы!!!
Ещё одно интересное открытие бихевиористов – так называемые режимы подкрепления. Они обнаружили, что если подкреплять не каждый правильный ответ, а только часть ответов регулярным образом (например, каждый пятый или каждые пять минут), то мотивация на выполнение действий увеличивается. Если же подкреплять только часть ответов случайным образом, то мотивация оказывается ещё выше. Этому нетрудно найти объяснение – такое нерегулярное подкрепление воспринимается как ситуация с высоким уровнем неопределённости, в которой надо разобраться, и поэтому вместо мотивации на достижение мы получаем мотивацию на обучение, которая конечно же оказывается выше! При этом в случае регулярного подкрепления ситуация оказывается более предсказуемой для подсознания, но всё же не определённой точно, поскольку у него просто отсутствуют такие критерии оценки ситуаций, как «ровно через 5 минут» или «на пятое повторение» и повышение предсказуемости происходит благодаря косвенным уточняющим признакам, срабатывающим не 100%-но.
Любопытный пример использования замены мотивации достижения мотивацией обучения я услышал от одного фидошника: «Если дать собаке не очень аппетитный кусок мяса, то она даже не обратит на него внимания. А вот ежели её этим куском подразнить, заставить её побегать за ним, то получив это мясо – она съест его только так!»
Примеры использования мотивации на обучение в самых неожиданных областях человеческой жизни можно приводить до бесконечности, я ограничусь лишь ещё одним – азартными играми. И тут всё происходит в точности так, как с тем дельфином – мотивация на игру куда выше, чем собственно стремление обогатиться. Процесс, когда ты то выигрываешь, то проигрываешь, захватывает подсознание, которое начинает искать причины, способы выигрыша, и именно потому так увлекается игрой. Вот и выходит, что теряя деньги за игорным столом, человек тем не менее выигрывает в удовлетворении своих подсознательных потребностей.
Давайте вернёмся к тому, как подсознание оценивает текущую ситуацию. Эта оценка основана на уровне удовлетворения различных потребностей – врождённых, биологических, и приобретённых. А что бы было, если бы подсознание оценивало ситуацию исходя только из уровня удовлетворения биологических потребностей? Представьте себе – находит человек на улице деньги. Суёт их в карман, не испытывая никакой радости. Покупает на них продукты без всяких эмоций. И только съев их, переварив, и ощутив сытость – наконец-то испытывает удовольствие!!! Разумеется, это совершенно неправильно, и будь всё так действительно устроено – человеку не хватило бы мотивации даже для того, чтоб поднять эти деньги с земли.
Что же делает психика? Найдя критерии удовлетворения наших потребностей и убедившись в их надёжности, психика делает следующий шаг – она начинает использовать эти критерии для предсказания того, как наши потребности будут удовлетворены! Помните ту собаку Павлова, которая услышав звонок, начинала выделять слюну – потому, что её подсознание понимало, что скоро начнётся кормление и начинало готовиться к этому! Так же и подсознание человека, нашедшего деньги, понимает, что это позволит удовлетворить его потребности, и сразу же повышает ИОС! Таким образом, появление фактора, 100%-но коррелирующего с удовлетворением наших потребностей, расценивается точно так же, как удовлетворение этих потребностей!
Однако поскольку при этом сей фактор может появиться гораздо раньше, чем произойдёт собственно удовлетворение потребностей, ИОС также меняется заранее. Таким образом, эта оценка отражает не только текущий уровень удовлетворения наших потребностей, но и планы, прогнозы подсознания по поводу того, что должно произойти. Для этой оценки не имеет значения, удовлетворена уже потребность или это точно произойдёт. Продолжая тему с деньгами – мы точно так же, как и самим деньгам, обрадуемся любому известию, гарантирующему нам получение денег – от выигрыша в лотерею до повышения зарплаты. И увидев деньги на земле, мы пойдём поднимать эти деньги потому, что взятие денег уже само по себе уже ассоциируется у нас с удовлетворением потребностей, и подсознание, сравнивая две альтернативы поведения – поднять деньги или пройти мимо, даёт первому варианту более высокую оценку увеличения ИОС.
Теперь представьте себе изменение ИОС во времени. Поскольку признаки будущего удовлетворения потребностей оцениваются заранее и сразу же оказывают влияние на ИОС, изменить её могут только НЕОЖИДАННЫЕ, НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ события. Либо такие, которые не соответствуют нашей карте, либо разрешение неопределённой ситуации. Пример первого – как раз деньги, валяющиеся на земле, или неожиданно полученное наследство. Изменение ИОС происходит как раз в тот момент, когда произошло что-то, чего вы не ожидали, под влиянием не собственно удовлетворения потребностей, а при получении информации, свидетельствующей о том, что это произойдёт: в тот момент, когда вы увидели деньги, прочли о выигрыше, или когда остановился указатель рулетки. Кстати, хотя я везде говорю «удовлетворение потребностей», разумеется, это точно также относится и к информации о том, что вы не сможете получить что-то, на что рассчитывали, т.е. к фрустрации потребностей. Более того, благодаря стремлению психики заранее предсказывать удовлетворение потребностей, в их «уровне удовлетворения» тоже появляются вероятностные оценки – если полученная нами информация говорит подсознанию, что потребность будет удовлетворена с вероятностью 60%, то в ИОС соответственно «вносится» 60% от уровня значимости этой потребности; если полученная затем информация снижает эту оценку вероятности до 40%, то ИОС соответственно уменьшится на 20% от значимости потребности.
Хотя всё это выглядит, возможно, сложновато, но ничего особенного тут нет – точно таким же образом меняются, например, котировки акций на бирже. Хотя в конечном счёте они привязаны к выплачиваемым дивидендам (это аналогично конечному удовлетворению потребностей), но при этом котировки постоянно изменяются в соответствии с появляющейся информацией, которая позволяет переоценить ожидаемые дивиденды и вероятность их получения. При этом на котировки также влияют только не ожидавшиеся рынком события, а ожидаемые оцениваются заранее и эти оценки сразу вносятся в цену акций. Думаю, что эта аналогия, в связи с хорошей изученностью биржевого процесса, позволит сделать ещё немало интересных предположений об устройстве нашей психики.
Одна из аналогий, которая мне сразу приходит в голову – аналогия с бумажными деньгами. Когда-то они появились просто как расписки, выражающие обязательство вернуть определённое кол-во золота. При этом обязательство обменять их на золото исполнялось столь неукоснительно, что через некоторое время к ним стали относиться как к полному аналогу настоящих, золотых денег, и затем бумажные деньги полностью заменили золотые в наличном обращении.
Нечто похожее происходит и с критериями удовлетворения потребностей. Появляясь сначала как способы заранее оценить удовлетворение настоящих потребностей (сравните это с настоящими деньгами J), часть этих критериев затем оказывается настолько тесно связанной, коррелирующей с удовлетворением наших потребностей, что подсознание решает – «всё это неспроста, и эти вещи действительно важны для нас, поскольку всегда сопутствуют удовлетворению наших потребностей», и возводит их в ранг новых потребностей!!!
Давайте рассмотрим процесс появления такой потребности. Сначала в жизни просто неожиданно происходит удовлетворение некоторых потребностей, и подсознание, стремясь разрешить эти неожиданности, настойчиво ищет их причину. И вот такая причина отыскивается, ставится на проверку, эта проверка оказывается успешной и доверие к этому критерию всё возрастает – при его обнаружении психика считает возможность удовлетворения исходной потребности всё более и более вероятной. Происходит то, что в бихевиоризме называют ассоциированием условного сигнала с подкреплением. Однако это «доверие» ещё можно разрушить – если перестать подкреплять этот условный сигнал, то доверие к нему начнёт снижаться и в конце концов сойдёт на нет. Кстати, если прекратив подкрепление сигнала, всё же попробовать подкрепить его один-два раза, то подсознание отнесётся к этому просто как к появлению дополнительных критериев для выдачи подкрепления (помните, как это использовалось при дрессировке дельфина – этот механизм совершенно необходим в природе для поэтапного обучения детёнышей многочисленным сложным навыкам – от охоты до общения и ухаживания) и примется экспериментировать в этом направлении с возросшей силой, диктуемой мотивацией на обучение!
Однако пусть этот критерий выдержал проверку. Затем оказывается, что тот же критерий коррелирует с удовлетворением ещё одной потребности (возможно даже в других обстоятельствах). Затем – с третьей и т.д. И вот тогда-то подсознание производит его из ранга просто критерия, позволяющего предсказать удовлетворение отдельных потребностей, в ранг некоего глобального индикатора удовлетворения потребностей вообще. Оно как бы говорит себе «если этот критерий индицирует удовлетворение и той, и этой, и ещё одной потребности, то наверно это просто что-то глобально способствующее удовлетворению любых наших потребностей». Ну а раз оно глобально способствует удовлетворению наших потребностей, значит к получению этого «нечто» надо стремиться точно так же, как и удовлетворению наших потребностей непосредственно. И если первоначально мы стремились заполучить «это» просто как предвестника удовлетворения наших уже существующих, «реальных» потребностей, то теперь мы стремимся получить «это» просто полагая, что это нам поможет, и уже не контролируя, способствовало ли это удовлетворению каких-то «реальных» потребностей.
Вот таким образом хорошо подтверждённый, причём на нескольких примерах, критерий повышения (или понижения) ИОС становится самостоятельной, автономной потребностью. И уже никакой разрыв причинно-следственных связей с первоначально удовлетворяемыми через него потребностями не способен помешать подсознанию продолжать ценить эту новую потребность!!! Кстати, первое известное мне упоминание этого феномена в психологической литературе я нашёл в статье Олпорта 1937-го года «Функциональная автономия мотивов». Правда, он при этом отметил только тот факт, что в течении жизни у людей появляются новые автономные потребности, но не то, что они появляются именно как методы удовлетворения старых. С другой стороны, бихевиористы, подробно исследовав появление условных стимулов, как-то не обратили внимание на их способность автономизироваться и в дальнейшем становиться неотъемлемой частью человеческой личности – вероятно, потому что они вообще не верили в такое понятие, как «личность» J.
C ещё одной стороны, я как-то читал одну написанную в советские времена статью, авторы которой утверждали, что личность развивается на основе приучения к труду, и в качестве подтверждения описывали свою замечательную работу по социализации слепоглухонемых детей. Это действительно очень интересная с научной точки зрения работа, поскольку к этим детям неприменимы все наши привычные действия по обучению и воспитанию, которые выполняются на автомате и смысл которых мало осознаётся. Для них же пришлось разработать свои собственные уникальные методы и описание начала социализации таких детей меня просто поразило. Ребёнка начинали кормить из бутылочки и затем её чуть-чуть отводили от губ, заставляли его искать этот источник еды. Тем самым его побуждали к активным действиям, вовлекали в процесс общения с воспитателем. Можете сравнить это с процессом тренировки дельфинов, поощряемых рыбой за успешно выполненный трюк. Нужны ли здесь ещё комментарии??? И как вы думаете, удалось бы начать обучение, используя вместо с бутылочки с молоком какой-нибудь биологически нейтральный раздражитель?
Именно наша способность к формированию автономных потребностей лежит в основе воспитания детей, именно она сделала возможным формирование культуры и цивилизации. Если мы возьмём, к примеру, употребление мата, то ребёнка просто наказывают за это (если у вас есть дети, то вы знаете, как легко они приносят с улицы «плохие» слова). Но вот он вырос, наказаний больше нет, но что мешает ему произносить «запретные» слова? Оставшаяся в его подсознании связь между матом и наказанием – хотя наказывать его уже и перестали, но отношение к мату автономизировалось, стало анти-потребностью, и теперь его употребление само по себе вызывает у человека неприязнь. То, что Фрейд называл «супер-эго» – это просто набор потребностей, сформированных у человека в детстве в результате воспитания. Они автономизировались, приобрели самостоятельную силу и влияют на поведение человека, несмотря на то, что наказания за эти «плохие» поступки из его жизни давно уже исчезли. Мамочка, которая била по губам за употребление бранных слов, как бы интернализировалась внутри его психики, и теперь это «наказание» исходит изнутри! В [3] приведено очень хорошее описание этого механизма «культур, основанных на чувстве вины» – я процитирую его в главе «Воспитание». Заметьте при этом, что только способность мотивов поведения автономизироваться, отделяться от исходных поощрений и наказаний, делает возможным существование культуры – иначе, выйдя из под контроля родителей, люди бы забывали «всё, чему их учили в детстве», да и сами родители не стали бы воспитывать своих детей и учить их принятым в социуме нормам поведения. Таким образом, этот механизм, созданный природой для выявления в окружающем мире устойчивых признаков, сопутствующих удовлетворению наших биологических потребностей, в результате прогресса культуры нашёл совершенно иное применение – как способ воспитать человека в соответствии с любым набором требований, выдвигаемым этой культурой, а удовлетворение/фрустрация исходно существующих биологических потребностей при этом превратились из цели обучения в её средство!!!
Ещё одним интересным примером формирования социальной потребности является наша любовь к деньгам. В капиталистическом мире сделано всё для того, чтобы с помощью денег можно было удовлетворить большинство наших потребностей, иными словами – в нём всё покупается и продаётся. И ребёнок, сталкиваясь с этим с самых юных пор, более того – сам вовлекаясь в эти денежные отношения, например получением «премий» за хорошие школьные оценки, в конце концов начинает воспринимать деньги как одну из самых важных человеческих потребностей. Разумеется, и с точки зрения сознательной, рациональной деньги важны. Но когда миллиардер типа Гейтса, Сороса или Ходорковского стремится заработать ещё и ещё, хотя на личное потребление он из этих денег тратит буквально копейки – спросите себя, почему зарабатывание денег стало для него таким наркотиком?
Ещё одним примером формирования новых потребностей является процесс появления любви, привязанности, в частности привязанности ребёнка к матери. В первые годы его жизни мама – это всё: она кормит, она ухаживает, она убаюкивает, она защищает и учит. Нетрудно догадаться, что такой источник удовлетворения всяческих потребностей сам по себе становится потребностью. Однако дальше происходит ещё интересней – оказывается, что мама не всегда готова делать для ребёнка всё, что он захочет; иногда она на него сердится, даже наказывает, иногда что-то запрещает. Это похоже на то, как дельфин, привыкший получать рыбку за свои прыжки, вдруг обнаруживает, что отнюдь не всякий прыжок поощряется. Он начинает искать критерии «хороших» прыжков – и точно так же ребёнок начинает искать критерии «хорошего» поведения. Фактически он пытается понять, когда мама довольна и когда недовольна, научиться предугадывать это и вести себя так, чтобы мама всегда оставалась им довольна. А это означает, что он приспосабливается к её личности, старается изучить малейшие аспекты её мировосприятия и подстроиться под них, а это и означает появление привязанности.
Излишне говорить, что то же самое происходит и с матерью – огромные эмоциональные вложения уже в сам факт его появления формируют первоначальную зависимость всего смысла её жизни от его существования, и дальнейшие старания разобраться в том, от чего его поведение зависит, формирует уже у неё зависимость от его личности, от особенностей его мировосприятия. Таким образом, это система, в которой обе стороны зависят друг от друга – ребёнок в силу своей беспомощности и полной зависимости от неё, а мать в силу огромных эмоциональных вложений в его существование.
Рекурсивное
формирование потребностей
Воспитание:
зависимость от родителей – вести себя хорошо – быть хорошим. Паутина
потребностей, на которую опирается просоциальное поведение
Влюблённость: Любовь к
личности, Много потребностей с общим критерием